Уже много лет я рассказываю о Ведогони, не раскручивая эту тему в рекламном смысле, предполагая, что она не должна становиться широко известной. А те, кому это нужно, найдут... Но некоторые вещи расползлись сами, и расползлись с искажениями, а то и просто перевранными в коммерческих целях. К ним относится и Жгонка. Рассказать о ней — это уже восстановление справедливости к тем людям, у кого я это брал, да и восстановление истины!
Я собирал эти материалы во время этнографических экспедиций по Владимирскому Верхневолжью. Люди, у которых я вел сборы с 1985 по 1991 годы, считали себя потомками офеней и звали сами себя мазыками.
Очевидно, это иное произношение офенского слова «масыга». Масыга или просто мас — это хозяин, например, хозяин дома, но если вы вспомните блатное «держать мазу», то поймете, что это главный, хозяин, может, даже вожак и вождь. В сущности, то же самое, что вор у блатных.
Вор — это не тот, кто крадет, это тот, кто в русское средневековье «воровал в Литву»! То есть имел свою землю и людей, которых мог увести из-под власти московского князя под власть князя литовского. Иными словами, ворами называли князей и бояр, решивших перейти вместе со своим уделом и войском под другую власть.
Именно поэтому воры в тюрьме имеют особое положение — они уже не помнят про княжеское достоинство, но хранят обычаи той старины. А вот мазыки это достоинство помнили, хотя и связывали свой приход на Владимирщину со скоморохами. Но уход в скоморохов, в калик перехожих, в бродячих торговцев — это тоже был способ выйти из-под власти, которую не принял, и так сохранить свои волю и достоинство.
Ни офени, ни мазыки не были враждебны русской власти, они просто искали волю. И расследование, которое проводил по поручению Министерства внутренних дел Владимир Иванович Даль в Нижнем Новгороде в 50-х годах XIX века, отчетливо это показало. Офени не противодействовали власти и не скрывали шпионов, как подозревали чиновники. Неприятие власти сохранилось лишь в некоторых древних понятиях, которые через Владимирский централ разошлись по всей Руси Великой, и в поиске внутренней свободы.
Сами же мазыки считали, что Мас — это перевернутое Сам, то есть Я, осознавший свое достоинство. Но достоинство они хранить умели. А волю искали в мирах внутренних с помощью самопознания. И потому жили закрытой жизнью в узком сообществе, отказываясь взаимодействовать с людьми власти. Именно поэтому про офеней сохранилось так мало этнографических данных. Поэтому и наследие мазыков не вошло в научный оборот.
Возможно, это однажды изменится, но пока у науки почти нет записей, которые бы показывали те особые знания, которые называются тайноведением. Ни у колдунов, ни у мазыков наши фольклористы и этнографы сборы вести не умели, и поэтому от них скрывали все подобные вещи, изображая простых деревенских людей.
Я сталкивался с подобными вещами и сам, когда, путешествуя по Ханты-Мансийскому округу, пытался расспрашивать хантов об их богах и культе. Гостеприимные ханты сразу становились простыми и глуповатыми, не понимая, о чем я спрашиваю. Когда я попросил показать мне идола, помню, мне принесли обломанный наконечник копья: «Ты об этом?..»
Мне повезло, мои предки были из офенских мест, из Савинского района Ивановской области, и их знали и уважали те мазыки, с которыми мне удалось познакомиться. Поэтому меня приняли и даже учили…
Но я не хочу заработать имя среди этнографов, я хочу, чтобы эти знания просто сохранились, и с ними сохранилось бы уважение русского человека к самому себе. Поэтому можно считать мои записи фантазиями на русские темы. Еще лучше — сказками, которые я принес из полетов души по разным мирам, куда удается долететь…
Но эта сказка про Жгонку начинается издалека, не с того, как поставить ноги и как скручивать тело. Чтобы понять Жгонку, придется понять то, ради чего она.
